По огороду ходит Гусь...

Бабушка топит дровами плиту, чтобы сварить кашу правнуку. Знающие люди жалеючи предупредили селищенских старух, чтобы не разбирали свои кирпичные плиты: газ преодолеет Волгу, но будет дорогим. "Ту там, зачем я буду разбирать! Совсем он мне без надобности", - ворчит бабушка, подбрасывая в печку полено. В дверь стучат, я открываю. Пришла тетя Надя Беляева, в думские выборы она ходила по домам агитировать за "Единую Россию". Сейчас она кладет на стол анкету, в шапке которой написано: "Какие характеристики кандидата в Президенты Дмитрия Анатольевича Медведева Вы считаете наиболее важными?". Дальше пять характеристик - 17 лет в команде Путина, продолжит его курс, руководит нацпроектами и так далее - и окошки. В окошках нужно проставить цифры от 1 до 5 по степени важности. Я чувствую, как в бабушке клокочет раздражение: на плите кипит правнукова каша. Но виду она не подает, надевает очки, вдумчиво пишет цифры, ставя стаж работы в команде Путина на по-следнее место. Тетя Надя подсовывает еще одну бумажку - "Ваш наказ будущему Президенту России", строго предупреждает, что сейчас можно подумать, а через несколько дней она придет и заберет. Бабушка ее не слушает, она вглядывается в окно и вдруг всплескивает руками: "Гусь по огороду ходит!"

Я столбенею: зима, мороз - какой гусь?! Тоже смотрю во двор - там бродит долговязая темная фигура. Юра Гусев, Гусь, пятидесятилетний здоровый мужик, который кормится тем, что выпросит или украдет. Прошлой зимой он не постеснялся прийти к бабушке с саночками - чтобы было на чем везти дрова. Сегодня просит денег на хлеб. Она шепотом ругается, но отрезает полбуханки черного, сует в огромные бурые руки Гуся и пытается захлопнуть дверь. Он хватается ладонью за дверной косяк: "Теть Шур, покорми, а?" Бабушка замахивается ложкой, которой мешала кашу: "У меня тут не столовая!" - и вернувшись на кухню, возмущается: "Покорми его! Такого кормить - проще похоронить, ему дай кастрюлю борща, он ведь всю ушьет".

Тетя Надя ушла. Мы смотрим по Первому каналу новости - в новостях говорят о повышении пенсии на двенадцать процентов. Бабушка считает: после повышения она будет получать больше трех тысяч. Сейчас у нее выходит почти две девятьсот: "Я считаю, еще неплохо получаю, - говорит она мне убежденно. - Как исполнится восемьдесят лет, еще на тысячу прибавят". В апреле ей будет семьдесят девять. Дрова колет сама, баню топит сама, сама копает огород и сажает картошку. Летом как день посвободнее - встает в пять утра, будит нас, великовозрастных внуков, и говорит извиняющимся шепотом: "Я сбегаю в лесик, да?" Лесик - это лес, если ласково. Сбегаю - это почти буквально, она двигается в лесу, как на своей кухне, быстро и ловко. Говорит, благодаря лесу и ноги носят до сих пор, и голова остается "всамделишная", "правдушная". Уже года два лес в Селище бесстыдно и безобразно вырубают... По телевизору снова показывают Медведева, потом Путина и снова кривую роста пенсий и зарплат. Кривая жизнеутверждающе смотрит вверх. Бабушка кивает на президента: а вот соседка баба Зина незадолго до смерти выжила из ума. Приходила к ней, жаловалась, что житья не стало от Путина и еще от Андрея Малахова. Мол, ввалятся в дом и сидят: говорят, говорят - никакого покоя!

Потом мы с сыном уминаем жаренную на дровяной плите картошку, а бабушка разглядывает бланк для наказа будущему президенту. Ворчит про себя: что писать? Чтопопалушнее занятие. Но Надя придет послезавтра, а она дочку в Твери учит одна, без мужа. Нельзя подвести. Бабушка вздыхает и, перевернув листочек, пишет на обратной стороне, совсем не по форме: "Чтобы не рубили лес. И навести там порядок". Подперев подбородок рукой, смотрит в окно. По улице бредет Гусь. "Ишь, кренделя выписывает, - улыбается бабушка в кулак. - Вы борщ всё равно не едите. Пойти, что ли, ему отдать..."

Светлана ГАВРИЛОВА