- Подписанное соглашение рассчитано на два года. Оно позволяет обеспечить бесперебойную - настолько, насколько возможно - работу двух лесозаготовительных предприятий Конецгорского и Борецкого леспромхозов и при этом дает нам время, чтобы найти оптимальное решение для сохранения наиболее ценных лесов Двинско-Пинежского междуречья, проектируемого национального парка "Онежское Поморье" и других территорий по всей области.
Наше нынешнее соглашение - это, конечно, не конец истории с малонарушенными лесами. Но это значительный шаг вперед.
- А какие должны быть правила рубки, чтобы со-блюсти все интересы - и промышленные, и социальные, и экологические?
- В Архангельской области есть хорошие лесные специалисты. Но они должны всё делать по шаблону. Это неправильно. Должен быть некий диапазон возможностей. То есть необходимо определить пределы, в рамках которых специалист уже сам решает, что он делает - в зависимости от ситуации. И за эти пределы выходить нельзя. Вот это главное в идеологическом подходе к новым правилам, которые нам просто необходимы. Но в новом лесном законодательстве это реализовать не удалось.
- Что бы вы хотели видеть в итоге на той территории, которая в течение двух лет будет свободна от рубок?
- Нам хотелось бы видеть достаточно крупную охраняемую территорию в статусе ландшафтного заказника в центральной части водораздела. Но достаточно сложно определить ее границы. Всего в Двинско-Пинежском междуречье - почти четыре миллиона гектаров. Малонарушенная лесная территория сейчас составляет примерно миллион гектаров. Но там очень много арендаторов, не только предприятия холдинга "Соломбалалес". А на той территории, которую мы хотели бы видеть в качестве заказника, более ценная центральная часть - это примерно 400 тысяч гектаров, то есть 10 процентов от площади всего междуречья. Опять-таки не вся эта территория находится в аренде холдинга.
По периферии на 600 тысячах гектаров мы бы хотели видеть лесопользование, которое будет максимально ориентировано на сохранение естественных лесовозо-б-новительных процессов.
- А что делать с усохшей древесиной? У промышленности возникают серьезные проблемы с возможностью ее переработки.
- Усыхание, за исключением отдельных участков, имеет характер очаговый, выборочный, сплошного усыхания нет. Кстати говоря, оно происходит не впервые на этой территории - как минимум, в третий раз за последние сто лет. Может быть, мас-штабы сейчас покрупнее. Но природная ценность лесов от этого не страдает. На самом деле происходит естественный процесс обновления ельников, постепенная гибель части старых деревьев. Сейчас эта гибель спрессована по времени: она происходит за несколько лет. Но в принципе механизм тот же самый. Поэтому говорить об использовании усыхающих лесов имеет смысл не с точки зрения спасения леса, а с точки зрения хозяйственного эффекта. Если это дает какой-то хозяйственный эффект, дает жизнь поселкам, которые на нем "живут", тогда это имеет смысл. Если говорить о спасении леса, то самое правильное - если лес не годится для хозяйственного использования - лучше его не трогать. Он постепенно придет к нормальной, естественной динамике.
- Вы знакомы с проектом стратегии развития ЛПК региона, который предполагает строительство в Пинежском районе большого промузла?
- Я считаю, что это просто халтура. Проект основан на неточных данных, которые были еще и ошибочно интерпретированы. К жизни он никакого отношения не имеет. Ну нельзя судить о состоянии конкретного больного по данным о средней температуре по больнице. В данном случае - нельзя судить о состоянии лесов на основании каких-то средних данных по региону или по крупным лесхозам. Здесь же было сделано именно так. Без серьезного анализа предложили серьезные, стратегические решения. Уверен, что они абсолютно нереализуемы. Эту стратегию, которая была сделана год назад, можно смело ставить на самую дальнюю полку.
- А областные власти к вам обращались за экспертизой этого проекта?
- Они получили наши комментарии по этой стратегии.
- Существует еще один проект - строительство железной дороги "Белкомур". Он должен пройти в непосредственной близости от малонарушенных лесов.
- Я бы разделил здесь две составляющих: "Белкомур" как транзитная магистраль и "Белкомур" как магистраль, которая ориентирована на освоение лесных ресурсов. Что касается транзита, не берусь квалифицированно это комментировать. Вероятно, такой транспортный коридор может быть нужен. А для развития леспрома он не даст ничего. Дело в том, что на северо-востоке области наиболее доступные леса были вырублены и довольно сильно истощены. И дополнительно большого потока древесины, особенно без рубки малонарушенных лесов, "Белкомур" дать не сможет. Но даже если и эти леса задействовать, то многого "Белкомур" не даст. Эта территория богата лесными площадями, но не продуктивными лесами.
- Многие специалисты предупреждают: если сейчас что-то не сделать, то через 15 лет вообще останемся ни с чем. Вы согласны?
- Да, это так. По крайней мере, хвойные леса в области действительно заканчиваются. Конечно, какое-то минимальное естественное восстановление будет. Но если не применять экстренные меры, то даже ныне существующие лесные предприятия через 10 лет существовать не смогут.
- Кто все-таки должен заниматься лесовосстановлением - бизнес или государство?
- У нас до недавнего времени за всё отвечало государ-ство. То есть на арендатора могли теми или иными путями воздействовать, но формальная ответственность лежала на государстве. Сейчас это меняется. Новый Лесной кодекс говорит, что арендатор отвечает за лесовосстановление. Но это положение вступает в силу после того, как будут переоформлены договора аренды - то есть с начала 2009 года.
Но здесь есть серьезная проблема, если смотреть в корень. Накопленный "долг" по уходу за лесами, по лесовосстановлению настолько велик, что ни один арендатор в полном объеме с ним не справится. Приведу такой пример. По нашим оценкам, если выполнять все лесоводческие мероприятия в полном объеме и за десять лет ликвидировать эту "задолженность", то их стоимость по Архангельской области составит 3,2 миллиарда рублей в год! Понятно, что для лесного сектора это абсолютно неподъемные деньги. А федеральные лесные субвенции составляют примерно 400 миллионов в год. Но это должно идти не только на лесоводство, но и на охрану лесов от пожаров, административную работу, зарплату лесничим и так далее.
Как эту проблему "разрулить" - пока непонятно. Надо выбирать, что сделать в первую очередь. Но приоритеты пока не расставлены.
Беседовал Владимир ПОЗДНЯКОВ
.JPG)
