В этом году Соня уже второй ребенок, который лишился матери в Самойловском родильном доме. Предыдущая трагедия случилась там в феврале. В областном департаменте здравоохранения по этому поводу говорят так: "Когда-то же это должно было выстрелить..." В том смысле, что на протяжении последних четырех-пяти лет в Архангельской области показатель материнской смертности был в два-четыре раза ниже, чем по всей России. А теперь вроде как уравнялись... Правда, едва ли возможно хотя бы на секунду представить себе, что этот довод облегчит жизнь каждой конкретной семьи, которой предстоит растить ребенка без матери...
МАТЕРИНСКИЙ КАПИТАЛ ОТЦУ НЕ ПОЛОЖЕН?
Из больницы Саша забрал дочь 19 июня. Сейчас находится в отпуске по уходу за ребенком. О том, чтобы полтора года жить на пособия, и думать не хочет. Говорит, придется подрабатывать, ведь отнюдь не факт, что через полтора года Соню возьмут в детский сад. Очередь молодой отец уже занял, причем в его положении речь идет о льготной очереди, но насчет скорого предоставления места всё равно особо не обольщается.
Предприятие, на котором работает Александр, платит ему пособие в размере чуть больше трех тысяч рублей. 332 рубля детского пособия платит собес, причем, рассказывает Саша, оно уже считается повышенным. И еще семье положена пенсия в связи с потерей матери - 2900 рублей. Чтобы её начислили, Зарубин два месяца ходил в Пенсионный фонд.
А вот с чем работники того же Пенсионного до сих пор не могут разобраться, так это с тем - положен молодому отцу материнский капитал или нет? У Александра есть ребенок от первого брака, который живет с матерью, и еще есть 9-летний Данила, сын Нины, также от первого брака. Таким образом, Соня - второй ребенок в семье. Но кому платить капитал - то ли бабушке Данилы, которая сейчас является его опекуном, то ли Александру - Пенсионный фонд не знает. Саша рассказывает, что уже штук пять заявлений написал, и все вроде как неправильные.
- А в итоге решил - чёрт с ним, с капиталом. Всё равно его сейчас не получить, - машет рукой Саша.
ДОТЕРПИТЕ ДО ОСЕНИ - БУДЕТ МОЛОЧНАЯ КУХНЯ
Меж тем заветные президентские деньги Зарубиным сейчас очень бы пригодились. Недавно Соню перевели на более дешевую смесь, чем та, которой её кормили в больнице. Банка прежней стоит 500 рублей, а теперешняя - чуть больше двухсот. Отцу пообещали, что эту смесь им будут предоставлять через собес весь период кормления. Причем бесперебойно. Однако перебои таки случились. Когда смеси осталось на пять-шесть дней, Саша сообщил об этом в соответствующую инстанцию, где ему ответили, что вопрос еще не решен и решится не то на следующей неделе, не то еще через две. Долгожданная неделя не наступила до сих пор. А в детской поликлинике и вовсе заявили: "Потерпите до осени. Переведем вас на молочную кухню".
В поликлинике, к которой по месту жительства приписаны Зарубины, так и не нашлось нормального врача-неонатолога, который бы смог наблюдать Соню. Александру пришлось искать специалиста самостоятельно. А еще первые две недели после выписки отец так и не дождался, чтобы его дочь посетили врач или медсестра. За весь тот период, что Соня дома, медработники приходили только трижды. И всякий раз буквально на пять минут.
"НЕ СООБЩИЛА ОБ ОСОБЕННОСТЯХ"
Спрашиваю: "А что прокуратура ответила?"
Александр натянуто улыбается: "Вы хотите почитать? Я смеялся долго. Это действительно смешно".
Приносит папку с документами. Пока ищет ответ прокуратуры, рассказывает, как на днях с Сонечкой ездил к офтальмологу, единственному на весь город. Наконец находит. На двух листах подробно описаны события той страшной ночи третьего мая. А далее абзац, читая который родственники Нины не знают, плакать им или смеяться - такой отписки они не ожидали: "В ходе проведенной проверки не установлено каких-либо фактов ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей сотрудниками родильного дома имени Самойловой. Зарубиной при поступлении оказывалась необходимая медицинская помощь, обеспечивался соответствующий уход, при ухудшении состояния проводились необходимые реанимационные мероприятия, которые не дали положительного результата в виду развития смертельного осложнения состояния Зарубиной, которое и привело к наступлению смерти. Перед операцией Зарубина была осмотрена врачом-анестезиологом Сосниным, которому она ничего не сообщила о том, что у нее были особенности при проведении анестезии во время первого кесарева сечения в 1999 году. Факт нахождения сотрудников родильного дома во время операции в состоянии алкогольного опьянения не подтвержден. Никаких противоправных действий в отношении Зарубиной совершено не было". Из чего вывод - в возбуждении уголовного дела отказать.
"У НЕГО СИНДРОМ БЕСПОКОЙНОЙ МАТЕРИ"
Мать Александра Татьяна Михайловна Зарубина рассказывает, что никто из сотрудников родильного дома даже не извинился перед её сыном за случившееся, в областном департаменте здравоохранения ему не хотят выдавать результаты лечебно-контрольного бюро, на котором была выяснена причина смерти Нины, зато в каждой инстанции теперь намекают, что, мол, предлагали же ребенка отдать в приют - чего же теперь?..
- Кто б её отдал? - чуть слышно парирует Саша и рассказывает, что теперь управляться с Сонечкой стало легче: сейчас она и пять, и шесть часов может ночью проспать. А одно время, когда совсем тяжело было, приходилось маме оставаться.
- А оставаться-то бесполезно, - улыбается Татьяна Михайловна. - У него синдром беспокойной матери. Сонька чуть-чуть "мявкнет", а он уже подскакивает...
***
Как только дочь немного окрепнет, Александр Зарубин собирается подавать в суд. Говорит, очень хочется, чтобы за случившееся ответил тот, кто действительно виноват. А пока же, насколько известно Зарубиным, всю вину перебросили на седьмую больницу, к врачам которой у родных Нины вообще нет претензий...
Марина ТРЕТЯЧЕНКО
КОММЕНТАРИЙ
"Наказывать некого"
Начальник отдела охраны здоровья матери и ребенка департамента здравоохранения Архангельской области Ирина Есаулова:
- С материнской смертностью у нас в области долгие годы всё было спокойно. А тут сразу получились два этих несчастья. Я называю это несчастьем. И в таком большом уважаемом специализированном учреждении, как Самойловский роддом. Мы разобрались во всем. Не в наших интересах что-то скрывать. Оба эти случая были во многом непред-отвратимыми. Одна женщина погибла в феврале. Она скрывала свое заболевание, и оно проявилось только тогда, когда она поступила в роддом на родоразрешение, и помочь там было уже очень сложно. А ребенка спасли.
Основной вопрос, который ставится перед ЛКБ, - предотвратима была смерть или нет? Так вот наше лечебно-контрольное бюро признало, что смерть Нины Зарубиной была непредотвратима.
Причиной смерти явилось состояние, которое в современной медицине непредсказуемо и современной медициной непредотвратимо.
- Но кто-то из врачей наказан?
- По первому случаю, февральскому, мы нашли кого наказать. Там стоит вопрос о снятии категории с докторов, причем речь идет в основном не о докторах роддома, а о тех, которые наблюдали её до роддома вне беременности, на терапевтическом участке.
А по второму случаю, честно говоря, мы совещались и на ЛКБ, и с главным врачом Самойловского роддома, - наказывать некого. Природа так распорядилась. Женщину жалко очень. Патанатом, когда на ЛКБ докладывал после вскрытия, сказал, что он никогда не видел такой истощенной женщины.
- А как так случилось, что врачи скорой Самойловского роддома, учреждения, удостоенного звания "Больницы, доброжелательной к ребенку", заставили женщину самостоятельно спускаться по лестнице своего дома, идти до машины, и из машины до роддома тоже пешком, хотя в машине были носилки?
- За это люди были наказаны.
- А почему мужу Нины не выдают результатов ЛКБ?
- Я разговаривала по этому поводу с юристами. Он к нам не обращался с письменным заявлением. Ему нужно написать письменное заявление. Мы из этого документа сделаем выдержку.
***
О причине смерти Нины Зарубиной Ирина Есаулова говорить отказалась. Сослалась на закон о врачебной тайне.
.JPG)
