Провокация

Ими переполнены следственные изоляторы и колонии, хотя само по себе употребление наркотиков ненаказуемо. "Сажают" их за сбыт, хотя торговлей наркотиками они не занимаются. Разве что делятся иногда дозами с товарищами по несчастью, причем, за те же деньги, что купили сами. Но сотрудники наркоконтроля не дремлют, денно и нощно выявляя в рядах этих запутавшихся в жизни и больных людей преступников, якобы занимающихся сбытом наркотиков в крупных и особо крупных размерах.

Каждый наркоман знает: хочешь остаться на свободе - сдай знакомого. Соглашайся на участие в "проверочной закупке" наркотического вещества или "оперативном эксперименте", и тебе зачтется. В этом случае человек пишет расписку и под приглядом сотрудников наркоконтроля идет к другу, умоляя его продать порошок, без которого ему ну так плохо, что нет сил жить. А когда приятель его пожалеет и согласится, "покупатель" вручает ему меченые деньги, и радостные сотрудники тут же надевают на "сбытчика" наручники. Но его могут и отпустить, если он раскается и согласится сдать еще кого-нибудь: надо же выявить всю преступную цепочку...

Так люди по цепочке друг друга и предают, причем, не из благих намерений борьбы со злом, а из откровенно шкурных соображений.

Виталию Матонину тоже, вероятно, предлагали это сделать, но он подличать не стал. Он вырос среди порядочных людей, в известной архангельской семье, где чувство собственного достоинства охранялось в детях с пеленок. Василий Николаевич Матонин, отец, говорит: "Виталий - трудный человек, но не подлец". Он никого не предал - предали его. Причем даже проверочных закупок не понадобилось: оперативникам хватило данных на Виталия показаний. Продавал, мол, амфетамин.

А еще один знакомый согласился на оперативный эксперимент: в магазине "Устьянка" под наблюдением сотрудников наркоконтроля отдал Виталию 5 000 рублей, якобы за переданный когда-то наркотик. Потом, на суде, правда, признался, что отдавал Матонину обычный долг, а вовсе не за амфетамин. Остальные свидетели тоже в суде сказали, что оговорили Виталия под давлением оперативников, что он ничего никому не продавал. Но было уже поздно.

Вообще это не укладывается в голове: как может суд вынести обвинительный приговор на одном-единственном основании - показаниях людей, которым и верить-то нельзя, потому что они не вполне здоровы? Тем более, что в судебном заседании, под присягой, они от этих показаний отказались... Представьте, что речь идет об убийстве. И человека осуждают только на основании того, что некий провокатор дал ничем не подкрепленные свидетельские показания: подсудимый - убийца. Абсурд! А по делам о наркотиках подобное случается сплошь и рядом. Ни улик, ни доказательств, одни оперативно-розыскные мероприятия и - приговор! С чем это связано? Только ли с актуальностью борьбы за здоровье общества? Уверена, что еще и с очередной кампанейщиной.

Возможно, другого способа изъять наркотики из незаконного оборота нет - кроме как посадить на нары всех наркоманов. Далеко не всем из них, кстати, суждено из мест лишения свободы вернуться: сроки законом установлены просто бешеные. Причем если за незаконное приобретение и хранение наркотиков без цели сбыта даже в особо крупном размере предусмотрено от трех до десяти лет, то за сбыт в особо крупном размере (например, свыше одного грамма амфетамина) от восьми до двадцати лет лишения свободы.

То есть сотрудники наркоконтроля провоцируют людей на более тяжкое преступление, нарушая при этом 6 статью Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на справедливое судебное разбирательство). В одном из решений Европейского суда по правам человека по подобному делу сказано: если "действия тайных агентов направлены на подстрекательство преступления, и нет оснований полагать, что оно было бы совершено без их вмешательства, то это... может быть названо провокацией. Такое вмешательство и его использование в разбирательстве уголовного дела может непоправимо подорвать справедливость суда..."

Думаю, что поскольку решения Европейского суда являются обязательными, практика применения в борьбе с наркоманией "проверочных закупок" и "оперативных экспериментов", которая вызывает такое чувство гадливости, скоро прекратится. Только десяткам и сотням уже посаженных с ее помощью в тюрьмы и колонии от этого не легче. Любой врач скажет: лечить их надо, а не сажать...

Виталию Матонину дали 10 лет лишения свободы. Характерная деталь: в его приговоре не указано ни одной точной даты совершения преступления, а по эпизоду с передачей 5 000 рублей так и сказано: "якобы за ранее полученный амфетамин". Ну, не может быть в таком документе, как приговор, никаких "якобы"! Выходит, судья О.Н. Иванова и сама не до конца уверена в виновности Матонина? И в то же время осудила - ни много, ни мало (прокуратура, кстати, считает, что этого мало!) на 10 лет...

- Несправедливо, без доказательств, - говорит Виталий. - Состоявшаяся было жизнь разрушена, с университетом покончено, с работы уволен, семья разбита, ребенок без отца. Я бы молчал, если знал бы, за что сижу. Но я не виновен. Как можно после такого любить и уважать родину?

"Потерпевших в деле нет, гражданский иск не заявлен", - написано в обвинительном заключении по делу Виталия Матонина. Казалось бы, это должно было стать смягчающим обстоятельством. У нас же все наоборот: потерпевшим по таким делам считается, видимо, все наше государство и общество, его здоровье и нравственность, отсюда и чрезмерная суровость наказаний. Однако настоящими, не абстрактными, потерпевшими становятся сами осужденные и их родные и близкие, которым сначала приходится пережить весь ужас борьбы с наркотической зависимостью, а потом - борьбы с незаконным оборотом наркотиков.

Ольга ТРЕТЬЯКОВА