Наша оттепель

Недавно в кабинете состоявшегося во всех смыслах человека, заметила небольшой шкаф. Он открыл его, и я увидела стройотрядовскую штормовку с множеством "регалий". Он снял дорогой пиджак и надел ее. Мы так и разговаривали о каких-то важных нынешних делах. Со стороны забавно. Но, может быть, именно то, что мы храним вот в таких шкафах, и есть самое важное в жизни?

Кстати, во все времена в стройотряды ездили, прежде всего, за деньгами. Но деньги мгновенно заканчивались, а вот то, за чем не ездили специально, оставалось навсегда. Если это не ностальгия, то что? Мечта? Мечта о чем-то неизъяснимо прекрасном, так присущая молодости.

Когда я приехала после окончания Киевского университета в Архангельск, "Северный комсомолец" еще находился в Гостиных дворах, и все сидели в двух больших комнатах. Большой стол посредине, на котором всегда было что-нибудь к чаю. Каждый день я слышала какие-то истории из жизни, проходившей здесь до меня. Про легендарных Добкина, Галкина, Ивановского. Про те времена, когда писали друг другу из командировок, а по возвращении шли не домой, а в редакцию:

Я начинала работать с повзрослевшими шестидесятниками, помнящими молодой пьянящий дух оттепели и пытающимися его сохранить на страницах газеты, выходившей уже в застойной стране.

Наверное, подспудно долгие годы этот большой стол посреди большой комнаты не давал покоя. Он олицетворял собой журналистское братство, верность профессии, читателю. То самое неизъяснимо прекрасное:

Возможно, мы выглядим смешно и наивно. Пусть даже так. Но сегодня все же мы сидим за большим столом. И звонит телефон, и я слышу голос Владимира Иосифовича Добкина, а Игнатий Михайлович Ивановский по прежней привычке всю редакцию зовет в гости в Петербург.

Это случилось потому, что у нас есть один на всех пароль: "Северный комсомолец". И сегодня его день рождения. И он возвращается.