Морской "сенокос"

Кто есть кто на Ребалде

Мы едем на Ребалду - участок заготовки водорослей. Ребалда - старинная рыбацкая деревня. Она не исчезает с карты лишь за счет водорослевого комбината: местных жителей там давно нет, долгим северным летом здесь живут заготовители, а еще более долгой зимой - сторожа.

- А что тут сторожить? - удивляюсь я.

- Между прочим, вот те рыбные амбары - памятники архитектуры, - объясняет Владимир Титов, заместитель директора архангельского водорослевого комбината. - Если бы мы их не перекрывали - давно бы развалились. Да и вообще зимой здесь лихой народ ходит:

- А что за народ на заготовки нанимается?

- А кто угодно - от профессоров до уголовников. Кто воли ищет, кто романтики, кто денег заработать.

Насчет заработка - это не ради красного словца. Семейство Суздальцевых, как гласит предание, за минувший сезон заработало 140 тысяч. Самые ленивые за тот же сезон косят водорослей на три тысячи рублей. В хорошую погоду рабочий день длится по 16-18 часов, причем это вам не в офисе сидеть.

Как рубят морскую капусту

На побережье собирают фукус и водоросль с аристократическим именем "анфельция". В море происходит драгировка ламинарии. Впрочем, Титов меня поправил бы: собственно, драгировкой наши заготовители не занимаются. Драга - это огромные грабли-щипцы, чаще они используются на судах. А наши используют зубастую косу метров семь длиной. Производственный процесс выглядит так: заготовители выходят в море, идут на облюбованный участок и планомерно выкашивают его. Самый щадящий ручной труд: водоросли восстанавливаются на том же месте - чем не питомник?

За один рейс заготовители привозят на берег минимум полтонны ламинарии. Есть передовики, которые умудряются накосить и по две тонны. Затем погрузка на берег, и на личных вешалах вручную развешивают каждый (!) лист. Здесь он вялится на солнце, затем именными пакетами отправляется в Архангельск, в лабораторию. На комбинате делают пробы и определяют сортность материала. От сорта зависит, на что отправится водоросль дальше, ну и оплата заготовителя, конечно.

Парле ву Муксалма?

Французы повадились ездить на Малую Муксалму за ламинарией. Ни Жижгин, ни Жижмуй, ни Овсянка, ни Ребалда их почему-то не привлекла. А вот в дальнюю Муксалму они вцепились мертвой хваткой.

- Что именно их там прельстило - этого они нам не сказали, берегут коммерческую тайну, - рассуждает Титов. - Но мы предполагаем, что муксалмская ламинария привлекает их особым содержанием полисахаридов.

Что и говорить, это партнерство для комбината очень ценно. Водорослевый комбинат - едва ли не единственное действующее сейчас полноценное соловецкое производство. Постперестроечный рынок сбыта сузился невероятно после того как закрылись мармеладные границы союзных республик и упал на колени Иваново - город невест, в невероятных количествах закупавший для своих ситцев альгинаты.

Рынок водорослей - это не лес и не рыба, он очень специфичен. Но, как и рыбаки, заготовители раз в два года выступают на аукционе, покупая квоты на биоресурсы. Тонна водорослей в море стоит для заготовителей 200 рублей. Для сведения: такая же ламинария в Черном море стоит 20 рублей.

Парадокс еще и в том, что государство предполагает добывать 11 тысяч тонн водорослей в год. А претендентов на всем побережье всего два: водорослевый комбинат и колхоз "Беломор". Это ж не рыба, квоты на которую будут рвать на части десятки фирм и совхозов. Так вот: объединенных усилий двух концессионеров явно недостаточно, чтобы освоить квоту. Между тем, если квота не освоена, ты лишаешься на нее права. И снова выступаешь на аукционе:

"Веревочки не найдется?"

Мы приехали на Соловки в период, когда архипелаг гудел от новостей: у него хотят отобрать статус района и сделать рядовым поселком. С одной стороны, оно логично: на Соловках проживает население одного девятиэтажного дома, которому в полной мере причитается вся возможная районная власть.

Соотношение власти и простых тружеников завораживает. С другой стороны, если идея "поселковости" восторжествует, то за каждой справкой островитянину придется ездить в Архангельск, а билет на самолет стоит 1864 рубля.

А вообще на Соловках тихо. Говорят, недавно водила по пьяному делу врезался в дерево. Отказывался покидать место происшествия, мотивируя тем, что если машину не угонят, так бензин сольют. Бензин здесь на вес золота. Милиция долго увещевала буяна пройти в участок, потом, отчаявшись, обратилась к проходящей островитянке:

- Женщина, извините, у вас случайно веревки с собой нет? А то мы наручники в поселке оставили:

Мы улетаем из этого удивительного места, где озера с прозрачной водой, где морошка растет под ногами, где величие вечности причудливо переплетается со смешным и суетным. И где люди много и тяжело работают: для многих море - та же хлебная нива.